17 января 1948 г. заместитель командира Эстонского отдельного авиаотряда ГВФ Гребенников поставил в известность командира отряда, что будет проверять технику пилотирования в рейсовых условиях пилотов Павлова и Храменко и умение пользоваться средствами радионавигации. Пилот Павлов накануне дня вылета, 18 января, был предупрежден, что он будет проверен в полете на Курессааре.
    Утром 19 января Гребенников, прибыв на аэродром, ознакомился с погодой, получил бюллетень погоды с разрешением на вылет и пошел к самолету, поручив Павлову закончить составление плана полетов.
    Фактическая погода в Таллине в момент вылета была: облачность 10 баллов высотой 600 м, видимость 8 км, ветер западный 2 м/с.
    После доклада бортмеханика о готовности самолета, Гребенников произвел предполетный осмотр. Загрузка самолета составляла 2075 кг. Полетный вес был 10689 кг.
    Пилот Павлов, после оформления грузовых документов, прибыл к самолету, когда моторы были уже запущены, и по указанию Гребенникова занял место на левом сиденье.
    Руление на старт производили оба пилота совместно. Перед взлетом Павлов установил триммер руля глубины на -3° вместо нейтрального положения 0°. Подрулив к ВПП, Гребенников установил самолет для взлета и сказал Павлову: «Полетели». Павлов стал медленно увеличивать число оборотов моторов, желая некоторое расстояние прорулить на трех точках, чтобы законтрить костыль. Тогда Гребенников энергично дал сектор газа до отказа вперед, после чего убрал руку с секторов, держа правую руку на штурвале. Пилот Павлов, думая, что Гребенников будет взлетать сам, перестал управлять самолетом, оставив руки на штурвале. Не желая мешать командиру в управлении самолетом, он не стал «отдавать» штурвал для взлета, так как принял естественное давление на штурвал за противодействие со стороны Гребенникова.
    Самолет пробежал 210 м в трехточечном положении и 375 м с полуопущенным хвостом. На этой стадии взлета самолетом фактически никто из пилотов не управлял. Не замечая допущенной ошибки и не видя причины, почему самолет не отрывался, Гребенников начал «подрывать» самолет, взяв штурвал на себя. Это была его грубая ошибка, так как до границы аэродрома оставалось еще свыше 400 м и при нормальном подъеме хвоста самолет мог бы приобрести необходимую для взлета скорость и оторваться (подходы в этом направлении открыты).
    После того, как Гребенников взял штурвал на себя, самолет еще некоторое время пробежал в трехточечном положении, затем оторвался и, пролетев 40 м, снова приземлился на хвостовое и правое колеса. С этого момента и до конца летного поля самолет с большим углом атаки бежал на хвостовом колесе, поочередно касаясь земли то правым, то левым колесами и временами отрываясь от земли. Гребенников упорно продолжал взлет. Метров за 100 до границы аэродрома, когда самолет без достаточной скорости оторвался от земли, Гребенников дал команду убрать шасси, но бортмеханик не успел сделать этого. Самолет за границей летного поля перелетел канаву, ударился колесами шасси о дорогу и, перескочив через нее, упал на левую плоскость и левое колесо и развернулся на 100° влево. Самолет ремонту не подлежит.